Левашов Иван
Стихи
Проза
Салат Оливье.
Жертва января.
Ах, как я могла забыть! Обещала ему попросить водителя подождать пару минут. Сейчас уже поздно. Что же, он проведёт ночь на станции?! Нет. Это Центральная. Он возьмёт такси. Дорого? У него есть деньги, у него должны быть деньги. А если нет? Двадцать километров. Он пойдёт пешком. На дороге остановит попутку. А если никто не захочет брать столь сомнительного попутчика? Его серое пальто с заплатками… Ночь. Скорым шагом он доберётся до дома к двенадцати часам, а может позже. Раньше? Да что же я думаю!
- Водитель, водитель! Остановите, пожалуйста.
- Барышня! Январь. Поздний вечер и вы одна. И к тому же это - последний рейс. Что же… Ваше дело!
- Еду. Ночь – обычное.… Третий день в пути. И вдруг они. За руки взялись и на середине дороги, будто завороженные… И глаза–то глаза!
- А тормозить вы пытались?
- Хотел я… Не успел. Январь ночь.
- Да причём здесь январь! Алло! Полковник? Суицид. Недолюбили чего-то… Да это не важно. Выясним.
Что ещё...
“Три семёрки”... BAR... Чересчур уж симпатичная девушка, меняющая бумажные на пятёрки. Взволнованные юноши в изношенных пиджаках, по всей видимости хорошо знакомые с этой девушкой, всё время занимающие у неё и обещающие отдать. Полная, если не сказать большего дамочка с несходящей с лица улыбкой, выигрывающая снова и снова.
Начало третьего. Рынок быстро пустеет. К тому же праздничный день. Основной торг на площади.
Иду вдоль ларьков и складов.
- Владимира ждёте? - спрашиваю у сидящего за загруженной какими-то коробками тележке мужчину. Это третья секция. Здесь за главного пожилой неразговорчивый Владимир.
- Нет, Камеру.
- Вы грузчик?
- Нет, камеру жду.
Женщина средних лет с трудом выносит из машины оконные рамы и упакованные в бумагу стёкла.
Первая секция.
- Грузчик нужен?
- Нет.
- А то бы помог...
- Спасибо.
Около игровых автоматов столпотворение. Один играет, пятеро смотрят. У меня последние четыре пятака.
- Восемьдесят рублей проиграл...
- А сколько выиграл? - злорадствует, стоящая рядом со мной, старуха.
- Сколько-то выиграл, а разница – восемьдесят.
- Ну чего ждёшь? Бросай последние!
Позор! Автобусы не ходят, а на маршруку не хватает. Узкоглазый молокосос протягивает грязную руку:
- Говорил я тебе, - там оставайся. Ты ушёл. Мужик тысячу взял. Осёл. Ну давай. Завтра придёшь?
- Нет, приду, когда новая сотня будет.
Иду через парк. На траве, у той эстрады, где час назад я читал стихи о России и почти без всякого желания поздравлял немногочисленных ветеранов, для которых и устраивалось это пустое шоу, лежал неподвижно старик в чёрных очках, с орденами и медалями на груди, может быть один из тех, кто аплодировал мне сегодня. Молодая женщина по сотовому телефону сбивающимся голосом вызывала скорую помощь:
- Пожалуйста... Здесь ветерану плохо. Рядом переговариваются несколько пожилых женщин без орденов.
- Выпил?
- Нет, переволновался, наверное.
- Умер что ли?
- Не знаем.
- Лен, это Ваня. Впусти, извини. Я только что проиграл сотню на автоматах. Займи четыре рубля до дома доехать.
- Зачем же ты играл? Дурак... Мы пирожные купили. Вика кваса захотела, - я не смогла отказать ребёнку. А родителей нет. Сейчас посмотрю ещё разок. Нету.
- Ну что же, попробую доехать так. Давай, пока.
Какая красотка, жаль денег не осталось совсем. Надо ехать.
Извините, пожалуйста, я сто рублей проиграл... Не довезёте?...
-А мне какое дело! Куда тебе?
- До мясокомбината.
Еду. Праздничный день. Что ещё...
Ссылки
